"Человеку для счастья нужно столько же счастья, сколько несчастья", - сказал Достоевский. "Пришла беда - не брезгуй и ею", - учит пословица. А есть ли положительные последствия у кризиса, охватившего Россию в преддверии нового 2009 года? Говорят Борис Немцов, Евгений Гонтмахер, Гарри Каспаров, Евгений Ясин, Никита Белых, Владимир Сорокин, Виктор Шендерович, Георгий Сатаров, Мария Гайдар, Дмитрий Орешкин, Игорь Иртеньев, Виктор Ерофеев. Дословно :
Владимир Путин
премьер-министр России
(Сестрам Варфоломеевым из Якутии, приглашенным в Москву на Новый год)У вас же будет новогодний праздник в школе? Вот вам платья к празднику. Я разговаривал с руководителями ряда наших ведомств, с губернатором. Посмотрим, что можно сделать для вашего поселка. Мы вам направим от "Единой России" компьютеры и то что нужно для подключения к Интернету, чтобы был современный компьютерный класс.
РИА "Новости", 23.12.2008 Борис Немцов, член бюро движения "Солидарность":
Есть один момент для всех приятный: стали падать цены на бензин. Хотя слабо они пока падают, должны упасть рублей до 15 - еще все впереди. Хороший момент для всех и то, что стали падать цены на жилье и на землю: это тоже приятно, хотя деньги мало у кого есть.
Хороший момент, что в движение "Солидарность" стали приходить новые люди. На съезде в политсовет вошли семеро молодых - двадцатилетних - людей. Молодежь понимает, что страна идет не туда. Я считаю это фантастически хорошим моментом – не только Роман Доброхотов, не только Илья Яшин, не только Юлия Малышева, но и много других ребят из регионов оказались с нами. Такое определение позиций наступает в стране. На мой взгляд, это главный позитивный итог кризиса. Нельзя же в состоянии постоянного нефтяного и газового дурмана находиться. Чем быстрее мы протрезвеем, тем лучше будет для России.
Евгений Гонтмахер, руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН:
Кризис – это всегда возможность осмыслить то, что произошло, и извлечь какие-то уроки. Все прошлые годы мы накапливали проблемы и не решали их. Вот только кризис, может, подтолкнет нас к тому, чтобы наконец эти проблемы решать, хотя сейчас ситуация для этого не самая благоприятная. Но тем не менее в этом смысле есть плюс.
Какие позитивные моменты я вижу для себя лично? Я к жизни отношусь с большим интересом. Мне любопытно, что будет со страной в этих новых, неординарных для нее условиях. Хочется надеяться, что все будет благополучно, что мы выйдем из этого кризиса в цивилизованном виде как демократическая страна с рыночной экономикой. Как страна, открытая миру.
Никита Белых, назначенный губернатор Кировской области:
Я не буду, наверное, очень оригинален, но все же скажу, что кризис, при всех его тяжелых последствиях, при затягивании поясов и т.п., - это еще и время возможностей, время повышения собственной эффективности и конкурентоспособности. Я думаю, что в рамках кризиса действительно появится новая генерация предпринимателей и предприятий, которые смогут занять достойное место в рамках не только российской, но и мировой экономики, поскольку будут доказывать конкурентоспособность именно в таких тяжелых условиях. Это касается и политической системы.
Я тоже в рамках этой концепции принял предложение (стать губернатором Кировской области. - Ред.). Я считаю, что если мне удастся сделать что-то позитивное для области, это продемонстрирует мою личную конкурентоспособность и в то же время подтвердит, что либералы могут эффективно управлять регионами. Я очень надеюсь, что в рамках одного региона мне удастся показать, что мы в состоянии не только говорить, критиковать, указывать на недостатки, но и заниматься предметной деятельностью.
Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики:
Для себя лично я не вижу никаких положительных моментов. Для страны я вижу только то хорошее, что кризис может как-то воздействовать на те застойные явления, которые сложились в нашей экономике и в обществе. Они связаны, во-первых, с высокими ценами на нефть, которые парализуют какие бы то ни было изменения во внутренней социальной структуре, а во-вторых, с авторитарным правлением, которое надстроилось над этой нефтяной экономикой. Это довольно трудная, мучительная адаптация, но она необходима, чтобы сделать наше общество и нашу экономику более здоровыми, чтобы они были более ориентированы на работу, на риск, на прогресс.
Мария Гайдар, политик:
Ни для себя, ни для страны не вижу никаких положительных моментов. То новое определение позиций, которое наступает у властной элиты, слишком большой ценой идет. Можно было бы как-то и без этого протрезветь. Без того, чтобы людей увольняли, без того, чтобы падало производство. Тяжелое время, что хорошего? Тяжелое трудное время для всех: для моих друзей, которые теряют работу; для людей, которые делали свой бизнес, маленький, средний, честный рыночный бизнес, и у которых сейчас колоссальные проблемы; для редакций, в которых сокращают журналистов. Ну вот если цены на жилье упадут очень сильно – будет хорошо, а больше ничего хорошего случиться не может. Никаких плюсов в этом нет. И политических тоже.
Дмитрий Орешкин, руководитель аналитической группы "Меркатор":
Я испытываю удовлетворение как эксперт, потому что все то, что давно предсказывалось, реализуется на практике. К сожалению, это выглядит достаточно скверно и будет еще сквернее. Конечно, личное чувство эксперта не имеет значения на фоне того, что ситуация ухудшается.
А хорошего в этом году то, что, по-видимому, общество начинает себя осознавать отдельно от государства. Государство чего-то там химичит, изобретает, а люди понимают, что от государства ждать пользы не приходится, и действуют самостоятельно. Это самое важное, потому что, что бы там наверху ни говорили, люди действуют в своих интересах. Например, рубли переводят в валюту, бизнес переводит деньги за рубеж – это рациональная политика, но политика не государственная, а личная. Вот эта личная политика естественным образом отводит человека от государства.
В конце 80-х годов серьезный протест общества обозначился только тогда, когда сигареты кончились в ларьках, потому что люди привыкли, что еды нет, никогда не было, и это нормально. Сейчас, поскольку сформировался класс людей, у которых есть осознанные интересы и которые пытаются эти интересы как-то защитить, порог протеста ниже. А значит, так далеко, как в советском варианте, зайти вряд ли удастся. Уже люди понимают, что от власти ждать ничего хорошего не приходится. Нам обещают, что все будет в порядке, а мы прекрасно понимаем, что все в порядке не будет, и решаем свои собственные проблемы, в связи с чем вот этот государственный монстр оказывается как бы изолированным от реальных процессов. Это очень опасно, но, к сожалению, это неизбежно при той модели государства, которую построил Путин. Именно поэтому все неприятные прогнозы и оправдываются, к сожалению.
Для меня лично наступило время свободы, я никак не завишу от государства, я прекратил все контакты с государственными структурами и чувствую себя независимым человеком.
Гарри Каспаров, лидер Объединенного гражданского фронта:
Кризис – это такая штука, в которой находить положительные моменты очень трудно, потому что она всех касается. Может, кто-то на этом наживается, но я к числу этих людей не отношусь. А если говорить о политической и экономической ситуации, то в России, как и в Америке, в Китае, в Европе, кризис высвечивает проблемы существующей власти, ее ошибки, просчеты, готовность или неготовность находить адекватные решения вместе с обществом.
Для России кризис, на мой взгляд, подводит черту под эпохой Путина, демонстрирует исчерпанность моделей путинизма, как экономических, так и политических. Это подспорье в нашей борьбе, потому что многие начинают понимать, что наши предупреждения и оценки носили не конъюнктурный характер, а основывались на правильной оценке положения дел.
Кризис – это всегда опасность и возможности. Тот, кто выдерживает кризис - в личной жизни, в политике, в экономике, на шахматной доске, - выходит из него окрепшим и, соответственно, с лучшими перспективами. Надо строить планы на будущее, но понимать, что кризис не щадит никого.
Георгий Сатаров, президент фонда "Индем":
Для себя лично я вижу возможность обзавестись жильем: я надеюсь, что оно будет дешеветь. По крайней мере, может быть, меньше надо будет платить за ту квартиру, которую я снимаю. А для страны кризис – это всегда некая встряска, которая заставляет очухаться и пересмотреть свои стратегии жизненные, бизнес-стратегии и т.д. Другое дело, что это позитив только потенциальный, а насколько он реализуется, покажет время.
Если говорить о шутливой стороне дела, для меня кризис – время очень интересного вида спорта. Это изучение позитивных последствий негативных явлений. Я этим видом спорта занимался десять лет назад, во время предыдущего кризиса, и будет очень интересно посмотреть, как это будет происходить нынче. Если я что-нибудь интересное найду, это будет полезно не только мне.
Виктор Шендерович, писатель:
Ницше говорил: "То, что меня не убивает, делает меня сильнее." Это работает в том случае, если человек пользуется мозгами, - тогда испытания идут на пользу. А если мозги отключены, то от любого испытания просто больно в очередной раз. Если мы сможем как общество преодолеть наглые и идиотские официозные телевизионные трактовки, сделаем собственные выводы из этого кризиса, задумаемся, почему мы по-прежнему ничего не производим конкурентоспособного через 16 лет после создания демократического государства, почему мы полностью зависим от кризиса в США, почему мы гораздо прочнее сидим на нефтяной игле, чем сидели до прихода Путина, ну и т.д.; если мы сможем дать ответы на эти вопросы себе, то в итоге кризис пойдет на пользу. Но пока непохоже. А это значит, что когда ложка зашкрябает по дну и кончится Стабфонд и прочие халявы, то, боюсь, мы можем очень больно удариться.
Я уже этот образ употреблял - считайте, что занимаюсь самоцитированием. Пойдет ли Емеле на пользу, если печка перестанет ехать по щучьему велению? Если Емеля сообразит, что после того как щука сдохла, надо куда-то пойти и поработать немножко, нарубить дров и самому сварить кашу, тогда щука сдохла на пользу Емеле. А если он обидится на весь земной шар и будет обиженный лежать на печке, то он просто умрет с голоду. Пойдет ли Емеле на пользу – зависит от Емели. Пока что Емеля, как я понимаю, лежит на той же печи, но обиженный, потому что она его раньше везла и кормила, а сейчас перестала.
Что касается меня лично, то я сам себе нефтяная скважина, поэтому на меня это никак не повлияло, честно говоря. Ну, конечно, везде, где я получал деньги, их стали платить немножко меньше. Но я к этому отношусь с абсолютным пониманием.
Игорь Иртеньев, поэт:
Для себя лично я особенных плюсов не вижу, честно говоря. Я, во-первых, еще в полной мере не ощутил те признаки, которые до меня доходят: сокращение выступлений, некоторая оптимизация зарплаты по моему основному месту работы, которая, к счастью для меня, не трагическая и не решающая. Всем придется поджаться – это неизбежно. Вопрос, до какой дырки этот пояс будут затягивать? Главное чтобы дыхание не перекрыл.
Для страны – может, это немножко собьет это чувство самоуспокоенности, которое в последнее время достигло таких неодолимых размеров, - у власти, я имею в виду. И может, это заставит ее все-таки, хотя на это слабая надежда, оглядеться, что там копошится внизу у ее ног.
Владимир Сорокин, писатель:
Кризис - это безусловно тяжелая вещь, и лучше этого избегать. Но в нашем российском случае, я думаю, он поможет людям задуматься, в каком государстве мы живем. И в этом, конечно, есть определенный положительный эффект.
Работается ли голодному художнику лучше? Дело в том, что я начинаю работать утром и перед этим обычно не завтракаю, ем уже после того как что-то напишу. Вопрос в том, будет ли что поесть после. Но это уже метафизический вопрос.
Виктор Ерофеев, писатель:
Для меня нет никаких положительных моментов. Все весьма драматично. Такое страдание в духе Федора Михайловича у меня само по себе присутствует, а это уже удвоенное страдание, по-моему, излишне. Я бы не сказал, что оно мне помогает действовать.
А что касается страны, так как-то нехорошо говорить, потому что это касается людей, которые в гораздо более тяжелом положении, нежели может оказаться человек московский, просто конкретно я. Мне кажется, если уж такая буря грянет, хотелось бы, чтобы все эти вертикали и всякие другие надуманные властью конструкции каким-то чудесным образом изменились. Потому что как-то совсем не туда все движется.
Дело в том, что когда у художника есть вдохновение - голодный ли он, сытый, больной, здоровый, после секса, без секса, – у него прет и прет. А когда у него нет вдохновения, то хоть все условия сделай – сделай его голодным, сделай его несчастным – ничего не поможет.
Наталья Александрова
