Помнится, в детстве меня и моих ровесников ужасно забавлял двойной смысл русского слова "яйцо". Эту незамутненную филологическую радость
спародировал Булгаков в фельетонной отповеди советского журналиста американскому госсекретарю: "Не зарьтесь, господин Юз, на наши яйца - у вас есть свои!"
И однако же все новые поколения газетных недорослей, шкодливо хихикая, без устали изобретают искрометные каламбуры с яйцом - гастрономические, медицинские, сельскохозяйственные и пасхально-ювелирные.
В русской классической литературе слово "яйцо" в качестве анатомического термина отсутствует - считалось неприличным; но в скрытом виде имеется. "У Гальяни иль Кольони// Закажи себе в Твери// С пармазаном макарони// Да яичницу свари", -
советовал Пушкин своему приятелю Соболевскому. Яичницу не варят, да и не итальянское это блюдо, а скорее французское. Штука в том, что не было в Твери итальянского ресторатора по имени Кольони.
Гальяни был, а Кольони не только не было, но и не могло быть, потому что coglioni по-итальянски - та самая часть мужского организма, причем слово это не литературное , а вульгарное.
Помимо этого прямого смысла, coglione - еще и "олух", "болван", а всего точнее - "мудак". Именно в этом значении употребил это слово перед последними выборами в Италии в апреле 2006 года Сильвио Берлускони. "Не думаю, что среди итальянцев так много мудаков, -
сказал экстравагантный премьер, - что они проголосуют вопреки своим интересам".
Можно вспомнить пушкинское "
К кастрату раз пришел скрыпач...", а также юмористическую балладу Алексея Константиновича Толстого "
Бунт в Ватикане", в которой хор кастратов угрожает лишить мужского достоинства папу Пия IX - папе ведь оно тоже ни к чему. Однако военный министр Святого Престола граф Фридрих де Мероде усмиряет бунтовщиков:
Добрый папа на свободе,
Вновь печется о народе,
А кастратам де Мероде
Молвит в этом роде:
"Погодите вы, злодеи!
Всех повешу за ... я!"
Папа ж рек, слегка краснея:
"Надо быть умнее!"
Тут мы подошли к самой сути, самому, что называется, информационному поводу.
В европейских языках двойного смысла у слова "яйцо" нет. Облетевшая мировую прессу фраза Владимира Путина о его намерении повесить президента Грузии за яйца всех поразила своей однозначной брутальностью, не уступающей его же давнему предложению сделать журналисту, задавшему неприятный вопрос, радикальное обрезание. Пресс-секретарь правительства Дмитрий Песков подтвердил, что на встрече Путина с президентом Франции Николя Саркози 12 августа российский премьер и впрямь употреблял по адресу Михаила Саакашвили "жесткую риторику", но статью в Nouvel Observateur, в которой был опубликован диалог, назвал "полной инсинуацией, еще и провокационного характера". "Публикация подобных "цитат", да еще и со ссылкой на советника президента Франции, - заявил Песков в интервью РИА "Новости", - по меньшей мере вызывает полное непонимание".
Из текста интервью неясно, кто закавычил слово "цитаты" - Песков или агентство. Во всяком случае, пресс-секретарь не утверждает, что ничего подобного на встрече не говорилось - как сообщает AFP, Песков "отказался опровергнуть" сообщение Nouvel Observateur, мало того: сказал, что "Путин употреблял лексику, очень близкую к употребленной в статье". Инсинуацией и провокацией он, оказывается, называет утверждение, что Саркози убедил Путина не брать Тбилиси и не свергать Саакашвили.
Опровержений со стороны Елисейского дворца тоже не было. Оно и понятно: источником информации в статье назван советник Саркози Жан-Давид Левит, а это отнюдь не мелкая сошка, его так просто инсинуатором и провокатором не назовешь. Бывший посол Франции в ООН и США, Левит в настоящее время создает по американскому образцу Совет национальной безопасности и составляет сильную конкуренцию министру иностранных дел Бернару Кушнеру. В какой мере он несет ответственность за слова и поступки президента, судить трудно. Во всяком случае, высказывания Кушнера выглядят гораздо более взвешенными и принципиальными, нежели колеблющаяся позиция Саркози. И сам Левитт, и пресс-секретарь Саркози ответили отказом на просьбу агентства AP прокомментировать статью в Nouvel Observateur.
Суть статьи не в том, как именно выразился Путин, а в том, что он считает возможным выражаться подобным образом в разговоре с президентом Франции, а президент Франции считает возможным отвечать ему в том же духе. Статья о чудесном превращении резкого критика Кремля, каким был Саркози первое время после своего избрания, в лояльнейшего союзника. Ведь Левит пересказал его диалог с Путиным вовсе не для того, чтобы скомпрометировать одного из них или обоих, а чтобы показать, что благодаря Саркози "Саакашвили спас свою голову и свои яйца".
Напомним, что, по
версии Левита, на реплику Путина "Я этого Саакашвили повешу за яйца" Саркози переспросил: "Повесишь?" "Почему бы и нет? - будто бы сказал российский премьер. - Американцы же повесили Саддама Хусейна". "Да, но неужели ты хочешь закончить как Буш?" - ответил, по сведениям Nouvel Observateur, Саркози. "Тут ты прав", - якобы согласился Путин.
Во-первых, Саддама повесили не за яйца, а за шею, во-вторых, это сделали не американцы, а иракцы. Этот суд был пародией на правосудие. Он останется позорным пятном на совести тех, кто устроил этот балаган. Но правительство США не имеет к этому отношения. В-третьих, а как кончил Буш? Что особенно ужасного с ним произошло? Уходит в отставку, сдает дела. Поселится у себя на ранчо, заведет бизнес. И наконец, в-четвертых: неужели Саркози всерьез верит в возможность казни Саакашвили?
О том, что президента Грузии следует судить за военные преступления и даже преступления против человечества, российские должностные лица заявляли неоднократно с самого начала вооруженного конфликта. Президент Медведев и председатель Путин квалифицировали действия Грузии в Южной Осетии как геноцид, после чего президент распорядился направить туда группу сотрудников Следственного комитета при прокуратуре для сбора соответствующих улик и свидетельств.
На самом деле в правовом государстве все должно происходить ровно наоборот: сотрудники Следственного комитета должны были собрать улики и свидетельства и на этом основании дать квалификацию действиям грузинской стороны, а заодно, кстати, и российско-южноосетинской.
Каким образом Россия намерена использовать эти материалы? "Представим, что все доказательства собраны, -
спрашивал в середине сентября корреспондент центральной газеты начальника военного следственного управления Следственного комитета генерал-майора юстиции Александра Сорочкина. - В каком суде может быть рассмотрено это уголовное дело?" И получил ответ: "Не берусь сегодня предсказать, какой именно суд - российский или международный - будет рассматривать дело. Последнее вполне возможно..."
Хотя в интервью ни разу не упоминается имя президента Грузии, трудно себе представить, что он не будет фигурировать в таком деле в качестве основного обвиняемого. Маловероятно, что Россия обратится в Международный уголовный суд. Однако понятно, что когда обвинительное заключение будет готово, Москва будет добиваться от своих союзников политической оценки этого документа. До ареста и экстрадиции действующего главы государства дело, конечно, не дойдет, но готов ли Париж в угоду Москве, скажем, закрыть Михаилу Саакашвили въезд во Францию? Такая мера персональных санкций в отношении должностных лиц, обвиняемых в совершении преступлений, в международном праве практикуется.
Амикошонство лидеров небезобидно.
Владимир Абаринов
